Ru En

Лошади в Академии: 25 лет спустя

Мастерская, в которой я учился, а сейчас преподаю, называется батальной мастерской. Сегодня мы говорим, что это «бывшая» батальная мастерская потому, что название оправдано лишь тем, что здесь сегодня живут лошади, а картин на военную тематику мы уже не пишем и про баталии тоже. 

Когда я был студентом, руководителем мастерской был Евсей Евсеевич Моисеенко. Чтобы использовать изначальное предназначение мастерской и заводить туда лошадь в качестве натурщицы, он договорился с конноспортивной школой, которая находилась на Лермонтовском проспекте. Оттуда верхом ехал всадник, среди машин, через мост Лейтенанта Шмидта и торжественно въезжал через ворота в нашу батальную мастерскую. Однако, удовольствие писать лошадь с натуры в мастерской предоставлялось нам не часто, несмотря на то, что оплата за эту услугу была доступной по тому времени. Но, с годами, жизнь изменилась и заказывать лошадь стало не по карману институту. Поэтому где-то с середины 1980х, рисование и писание лошади на регулярной основе, увы, прекратилось. 

Я пришёл преподавать в эту мастерскую в 1988 году, после ухода из жизни Евсея Евсеевича Моисеенко. Буквально через несколько лет мне в голову пришла мысль обзавестись лошадью. Почему эта мысль родилась у меня в голове? В городе появилась услуга, называемая «извоз»: возили туристов, на старинных колясках, запряженных лошадьми, возили детей на пони. Я стал всем рассказывать о моей идее и, в частности, рассказал о ней своему давнишнему приятелю, декану факультета скульптуры – Виктору Авраамовичу Энгельке. Он сказал: «Как?! Какое удивительное совпадение, у нас студентка второго курса, Ксения Далецкая купила лошадь! Ты же наверняка ее знаешь, она – большой любитель животных, у нее квартира на Литейном дворе, там все в птицах, собаках и кошках!»   Я ответил, что да, я слышал такое. «Она как раз купила и держит ее в конюшнях на окраине, в ужасных условиях, не знает куда ее перевозить.» Как потом оказалась это была конюшня при мясокомбинате, откуда Ксения выкупила нашу будущую лошадь по кличке: Кратность, а по-домашнему Таисия или Тася. Я встретился с Ксенией и на следующей же день к нам приехала наша Тася. 

Мы оперативно освободили в отделении, где когда-то была конюшня, а в те времена помещение со стеллажами для хранения студенческих работ, наибольшую часть с окнами, отгородили ее досками и таким образом получился денник. На следующий день после того, как привезли Таисию, пришел Пётр Тимофеевич Фомин, он в то время был ректором института и после Моисеенко принял мастерскую в руководство. Я сказал ему: «Петр Тимофеевич, давайте лошадь ставить!» На что он поинтересовался: «А откуда такая?  Кто за это отвечает?» Я говорю: «Я, я за это отвечаю.» «Ну раз ты отвечаешь, то весь спрос с тебя.» «Хорошо» – ответил я, «У нас живет лошадь и познакомьтесь, зовут ее, Стася!» Он, конечно, был удивлен и в тоже время я ему говорю: «Я буду Вам ассистировать, а Вы как профессор ставьте лошадь.» И так мы поставили нашу первую постановку с лошадью, было это в 1995 году. 

Не скажу, что нам удавалось вставить постановки с лошадью в учебную программу, так как мы несли на плечах такую же нагрузку, как и все мастерские станковой живописи. Потому мы писали ее факультативно. 90-е годы стали тяжелым временем для всех. Петр Тимофеевич ушел из жизни, произошла смена руководства.

Конечно, к нам было привлечено внимание округи. Постепенно конюшня стала привлекать внимание и телевидения. Особенно после того, как активная Ксения Далецкая завела пони, завела пончиков (жеребят). И на рождение первого пончика к нам приехало телевидение и «пошло-поехало». Лошадей мы продолжали рисовать, но уже больше на улице, в теплое время года. Это уже потом, когда я стал руководителем мастерской, лошадь стали вводить в программные постановки, которые были и внутри помещения. Появились и многофигурные постановки с пони и жанровая постановка. А поначалу конюшня была больше, как имидж и предмет роскоши. Лошадей стали звать: «Академические кони». За то время было снято около 10 телевизионных репортажей. Из ярких воспоминаний: у нас был один энтузиаст-волонтер и он соорудил из старых мольбертов сани, благодаря чему мне довелось, как в былые времена, прокатиться с вихревой пеленой снега по всему академического саду. Эти воспоминания до сих пор приводят меня в восторг. 

Спустя годы нам удалось ввести лошадь в программу, а начиналось все так: однажды, мне довелось замещать руководителя мастерской, и я решив проявить инициативу, поставил лошадь. У меня тогда учился очень активный студент, он сам сейчас преподает в Краснодарском крае – Денис Глущенко. Я предложил ему написать лошадь и выставить ее на обходе. Он с большим энтузиазмом воспринял эту идею решил писать на метровом холсте, все ахнули и сказали: «Даа, лошадям – жить в этой мастерской!» Это было толчком к тому, что мы стали регулярно писать лошадей. 

Наша мастерская была привлекательна не только тем, что у нас было дозволено прокатиться в седле. Был период, когда в нашей конюшне работала ипо-терапевт и к нам со всего города возили детей с церебральным параличом. 

Бывали и комичные случаи, как например, когда местные бабушки следили за тем, не приносят ли лошади вред. Не мучают ли их в академии художеств. Так однажды, в период активной вырубки деревьев под названием Граб (это относительно небольшие медленнорастущие лиственные деревья из семейства Берёзовые), местные старушки решили написать на академическую конюшню жалобу в газету, что дескать лошади сотрясают землю и потому деревья сохнут и их вырубают. Нам пришлось разочаровать бдительных соседок, указав на то, что деревья вырубают по всему городу, а виной тому естественное старение, которое вызывает сосудистую болезнь корневой системы у деревьев. 

Были и совсем комедийные случаи. Ксения Кирилловна спасла с бойни пони, со сломанной ногой, чтобы он мог хоть как-то передвигаться ему отрастили длинное копыто, я тогда и не знал, что копыто может расти не в ширину, а в длину. Оно служило для него своего рода костылем. Так пони мог свободно гулять, пастись и был спасен от гибели. Этот пони по кличке Шаман, стал виновником рождения всех жеребят в нашей конюшне.  Однажды одна старушка проходила мимо, на улице было тепло, весна, наш Шаман развалился на теплой земле и дремал, наслаждаясь жизнью. Старушка пришла в ужас от этой картины, она приняла его за умирающего и тут же позвонила защитникам животных на телевидение. Телевидение не заставило себя ждать и сразу приехало снимать репортаж. И уже отправлялось везти этот репортаж на вечерний выпуск, как мне позвонили из конюшни, что нужно срочно спасать ситуацию, иначе конюшню закроют.  Мне пришлось обратиться за помощью к выпускнице нашего института, а сегодня известной журналистке, Зинаиде Курбатовой, с просьбой обратить внимание на недостоверность материала и не допустить его выпуск в эфир без надлежащего расследования. Так она спасла нас от неминуемого закрытия. Было очень смешно объяснять телевизионщикам, что Шаман вовсе не бедный: Он получил «квартиру» в центре города и гарем, детей нарожал, живёт окруженный любовью и заботой, а вы делаете репортаж, что мы его мучаем.

Сегодня стало спокойнее. Родители не могут нарадоваться, что можно привести детей и покатать их на пони. По выходным мы рисуем лошадь. К нам приходят студенты и из других мастерских, лошадей рисуют и лепят. Конечно, приходят и из факультета скульптуры, им это даже нужнее сегодня, ведь конные памятники продолжают ставить. Они даже ввели в программу лепку лошади.

Кони нас узнают, завидев меня или услышав мой голос, моя самая любимая лошадь, Чуня начинает ржать сгибая переднюю ногу. Знает, что я обязательно ее чем-нибудь угощу. 

Батальная мастерская продолжает жить той жизнью, которая предполагает ее название и осенью 2020 года исполнилось ровно 25 лет с того момента как батальная мастерская возродилась и в ней регулярно позируют лошади!